• The Sculptor's Tour

Kenneth Treister – Introductory Sculpture Audio Only Это все иерусалимский камень. Его привезли из Иерусалима. Именно по этим камням ходили когда-то Моисей, Царь Давид, Соломон. Над ними прошла вся история Израиля. Из этого камня построен весь мемориал. Иерусалимский камень. Его точили вручную. В библейские и древние времена евреи были ремесленниками, которые работали с камнем на Святой земле. Это была еврейская профессия. А еще стекло. Вы, наверняка, видели романское стекло в Израиле, его делали только вручную - евреи специализировались на этом. Так мы создали весь мемориал. При создании этой скульптуры я столкнулся с проблемой -с чего начать, где разместить табличку "начало здесь"? Разве можно повесить знак с надписью "начало здесь"? Поэтому я предложил сделать скульптуру о Европе е времен издания Нюрнбергских расовых законов. Евреям не разрешалось ходить по тротуару, детям приходилось идти по сточной канаве. Евреев превратили в людей второго сорта, но они выжили. По крайней мере, большинство. Некоторые ушли, но большинство осталось. Эта скульптура изображает мать – ее дети боятся или напуганы, она прячет их в своем платье, но никуда не уходит. Это шесть миллионов.

Kenneth Treister Hand Statue Audio Tour Для начала скажу пару слов о значении руки. Много лет подряд люди, которые посещали мемориал, задавали мне этот вопрос. Мой стандартный и, кстати, правдивый ответ звучит так: "Я не могу описать значение словами, ведь я скульптор, а не поет". Будь я Эли Визелем или Уильямом Шейкспиром, я бы быстро рассказал вам о скульптуре "Любовь и мука". Я назвал ее "Любовь и мука", потому что, на мой взгляд, эти эмоции были самыми сильными во время Холокоста. Люди мучились, потому что их ждала смерть. Тем не менее, они чувствовали любовь своих родных, которые погибали вместе с ними. Которых они больше никогда не увидят. И они помогали друг другу. На мемориале изображены краткие сцены о любви и муке. Это не просто фигуры, кидающиеся к руке. Не какие-то безымянные женщины, дети и младенцы. Каждый персонаж взаимодействует с другими. Брат протягивает руку, чтобы помочь брату, отец поднимает младенца, мать баюкает малыша, два старика прощаются, прожив всю жизнь в любви. Вы видите, как рушатся семьи, но над мукой возвышается море любви.

Kenneth Treister – Dome/Corridor Audio Only Теперь туннель ... Я не хотел, чтобы люди шли к мемориалу группами. Мне хотелось, чтобы каждый шел сам по себе. Лучший способ осмотреть мемориал - сделать это самому и в молчании. Поэтому я сделал туннель. В архитектуре пытаются совмещать что-то маленькое, чтобы создать большое, или что-то большое, чтобы создать маленькое. И я сделал туннель очень маленьким и создал ложную перспективу. Как вам известно, суть перспективы в том, что чем дальше вы находитесь, тем больше линий совпадают. Так я совместил линии этого туннеля, чтобы он казался длиннее, чем есть на самом деле. Я сделал все так, что в конце туннеля есть только один проход для одного человека. Вы не можете войти группой. Через него проходят по одному. Я поместил там плачущую девочку и создал ложную перспективу. Но я внес одно изменение. Когда-то давно я прочитал книгу о майя. Майя использовали солнце и астрономические явления, чтобы убеждать людей в гениальности правителей, ведь они могли предсказать равноденствие, что доказывают постройки тех времен. Я использовал эти красные камни. Это иерусалимский камень, но более толстый. Такой же красный камень можно увидеть в отеле King David. Этот камень несколько толще, чем обычный иерусалимский камень. Я поместил его здесь и вычислил, что в День памяти Холокоста солнце будет проходить через эти расщелины и освещать эти камни. Кроме того, через эти расщелины можно увидеть остальную часть мемориала. Это сочетание уединенности туннеля и проникающих внутрь потоков солнечного света.

Кеннет Трайстер: Так нам в голову пришла потрясающая идея -- просить посетителей нашего мемориала сообщать нам имена своих родственников, которые погибли во времена Холокоста. Мы вырезаем их на гранитной эспланаде. Сейчас на ней порядка 40 000 имен. Мы начали в центре и постоянно добавляем новые имена. Если среди друзей или родственников наших гостей есть те, кто пережил Холокост, или просто евреи, мы всегда рады добавить их имена на эспланаду. Как-то раз, когда меня не было на месте, к нам пришел мужчина. Он очень сильно кричал. Мы заносим все имена в компьютер, чтобы потом быстро найти на какой панели какое имя находится. У каждой панели есть свой номер. Это связано с тем, что мы размещаем имена не в алфавитном порядке, а по мере их появления. Он пришел в офис и стал сильно кричать. Он сказал, что его имя было на стене Мемориала. Оказалось, в Польше жила одна семья, часть которой бежала на восток -- в Россию. Тогда так поступали многие евреи. Другие члены семьи, предположительно, погибли во время Холокоста. Он был одним из них, но ему удалось выжить. Часть его родственников после войны иммигрировали в Аргентину. Они приезжали на этот мемориал жертвам Холокоста и сообщили имена тех родственников, которые погибли. Включая этого мужчину. Год спустя приехал и он. У него было необычное имя, и он увидел его среди имен других родственников. Его имя было на надгробной плите мемориала жертвам Холокоста. Он был потрясен, но хорошая новость заключается в том, что, благодаря нам, объединились две семьи. Впервые встретились Аргентине и здесь. Благодаря стене этого мемориала.

Kenneth Treister- End Sculpture Audio Only Когда я только приступил к строительству мемориала, я привел сюда группу раввинов. Наверное, 10-12 раввинов. Я провел для них экскурсию подобную той, на которой вы были днем. Я рассказал им, что здесь будет конец и как мы используем цитату Анны Франк в самом начале в оптимистичном ключе: "у людей всегда доброе сердце", и здесь: "идеалы, мечты и заветные надежды возникают внутри нас лишь для того, чтобы столкнуться с ужасной правдой и разбиться вдребезги". Это конец. И один раввин сказал: "Г-н Трейстер, у вас проблема". Я спросил: "Какая?" Он сказал: "По еврейской традиции, история не должна заканчиваться печально". Это еврейская традиция. У любой истории должен быть счастливый конец. Другой раввин сказал: "Минуточку, но какой может быть конец у Холокоста, как ни печальный". Я ведь архитектор, а не еврейский ученый. Тут я столкнулся с дилеммой. Вернувшись, я позвонил Мэлу Лексенбургу. Мэл Лексенбург - мой знакомый еврейский ученый. Нэнси и все остальные знают его. Он жил и сейчас живет в Израиле. Он великий еврейский ученый. Я рассказал ему всю историю. Я спросил Мэла: "Каков правильный ответ?" Он много чего говорил. Так он сказал: "Кен, в иудаизме все циклично. У твоего мемориала круглая форма. У него нет начала или конца. Он круглый. Тора - это рукопись, которая никогда не заканчивается, а вовсе не книга, у которой есть начало и есть конец. Она всегда в рулоне. Стоит вам закончить одну, начинается другая. Он сказал, что в этом и состоит разница между иудаизмом и даже христианством. Все наши истории постоянно развиваются. Одно поколение не идет по пути предыдущего. Есть внуки, дети, взрослые, есть молодежь, есть зрелые люди, есть бабушки и дедушки. Постоянная смена циклов". Он сказал: "Твой мемориал - это круг, у которого нет конца".