• Распространение фашизма
• Мир до войны
• Гетто
• Депортация
• Оперативные карательные отряды
• Сопротивление
• Лагеря
• Освобождение
• Жизнь после

The St. Louis-Herbert Karliner Audio-Only РАССКАЗЧИК: Герберт Карлинер родился в Германии в 1926 году. Наутро после Хрустальной ночи магазин его отца был уничтожен и разграблен. Та же участь постигла городскую синагогу и другие еврейские предприятия. Вскоре после этого Гестапо заставили отца Герберта продать свой дом. В мае 1939 года Герберт и его семья оказались среди 937 пассажиров немецкого океанского лайнера «Сент-Луис», направлявшегося к берегам Кубы. Герберт Карлинер: То было чудесное время. Мы танцевали, смотрели фильмы, посещали религиозные службы. Люди часто наведывались к капитану. У нас с ним тоже были хорошие отношения, и мы с нетерпением ждали, когда прибудем в Гавану. Мы прибыли в порт Гаваны и пришвартовались в середине залива. Нам сказали, что нужно кое-что прояснить с бумагами. Так мы ждали, ждали и ждали, но ничего не происходило. Пришла кубинская полиция, но ничего не изменилось. У меня там уже были родственники, в том числе дядя. Он подплыл к нам на маленьком судне и разговаривал с нами издалека. Это было первое испанское слово, которое я выучил, - "завтра" mañana, mañana, вы сойдете на берег. Прошел один, два, три, четыре дня. Мы оставались в Гаване уже семь дней. Мы не знали, что происходит. Мы начали волноваться. Ведь мы ничего не знали. Мы слышали, что правительство не хотело нас пускать, что они просили какую-то денежную сумму, но у нас вообще не было денег. Так, через 7 дней капитан получил приказ правительства Кубы выйти из кубинской гавани. Он сказал: "Не волнуйтесь, мы проплывем по странам Карибского залива и найдем для вас место". Мы разослали телеграммы по всему миру: в Панаму, Аргентину, Доминиканскую Республику, Соединенные Штаты Америки, мы отправили телеграмму г-ну Рузвельту, но не получили ответа. Мы отправили телеграмму и г-же Рузвельт с просьбой принять только детей, но ответа не было. Мы были очень расстроены. Ведь мы знали, что будет, если мы вернемся в Европу. Мы стали терять надежду. Тогда нам сказали, что мы проплывем по Флоридскому заливу, может, кто-то нас и услышит. Позже я узнал, что капитан хотел высадить нас в Майами. Капитан подплыл к Майами-Бич, мне тогда было 11-12 лет. Майами-Бич поразил меня настолько, что я поклялся, что однажды я вернусь сюда. Прошло немного времени. Нас не пускали ни в одну страну, мы были никому не нужны. Тем временем еда подходила к концу, вода тоже заканчивалась, и кораблю пришлось вернуться обратно в Германию. Он возвращался медленно, в надежде, что кто-то еще сможет что-то сделать. За два дня до возвращения в Германию мы получили телеграмму, что нас готовы принять четыре страны и нам придется разделиться. Голландия, Бельгия, Франция и Англия. Внезапно у нас снова появилась надежда. Мы стали вновь танцевать, смотреть фильмы. Все были счастливы, что мы не вернемся в Германию. Каждая страна приняла по 220-250 человек. Выбора у нас особо не было. РАССКАЗЧИК: Евреи из Европы, которым было гарантировано убежище в Гаване, пересекли Атлантический океан только лишь для того, чтобы Президент Кубы отказал им во въезде по прибытии. Капитан «Сент-Луиса» отправился из гавани Гаваны в Майами, надеясь, что его еврейским пассажирам удастся найти прибежище в Соединенных Штатах Америки. Но Прибрежная охрана США не разрешила кораблю пришвартоваться. Наконец, Бельгия, Нидерланды, Англия и Франция согласились принять пассажиров «Сент-Луиса». Герберта Карлинера отправили во Францию, где на протяжении всей войны он прожил в укрытии как католик. Из всех родственников выжили только Герберт и его брат. Сотни других пассажиров «Сент-Луиса» стали жертвами фашистов по мере того, как Германия быстро завоевывала страны Западной Европы.

Upstander Frau Dunn on Kristallnacht - Anne Meyer Audio Only РАССКАЗЧИК: Рано утром, 9 ноября 1938 года, представители Нацисткой партии организовали волну погромов на большей территории Германии. Позже эти беспорядки получили название Хрустальной ночи. Были разрушены и разграблены свыше 7000 еврейских предприятий. Еврейские кладбища были осквернены, а более 100 евреев были убиты. Некоторым евреям, в том числе Анне Мейер, удалось спасти только благодаря храбрости защитников. Анна Мейер: У нас была одна уборщица, Фрау Дунн, да упокой бог ее душу, которая просто отказалась уходить. Она работала в семье мамы еще до того, как моя мама вышла замуж. Она просто была частью нашей семьи, по сути, мы и были ее семьей. Она сказала, я не уйду. И в Хрустальную ночь она спасла нам жизни. Помню, как мы с сестрой и бабушкой спали на втором этаже нашего дома, родители вернулись часов в 6 утра и выглядели очень серьезными. Папа сказал нам, что сегодня мы не идем в школу. Мы не выходим из дома. И остаемся наверху. "Вы должны ждать, пока мы не вернемся, и не скажем вам выходить из комнаты. До этого момента, что бы вы ни слышали, кто бы ни стучал в дверь, оставайтесь наверху, если услышите, что кто-то поднимается вверх по лестнице, спрячьтесь под кроватями. Мы с мамой вернемся, как только сможем". Мы поцеловали его на прощание, я и понятия не имела, что происходит, мне было всего 12 лет. Моей сестре было 16, мне кажется, она знала больше, чем я. И они ушли. Примерно через час мы услышали, как открывается замок. Это была Фрау Дунн. Она шла тяжело, мы знали ее шаги - большая, можно сказать, огромная женщина. Крепкого телосложения, с большими, сильными руками. Мы слышали, как она поднималась по лестнице. Она сказала, что в городе происходят всякие ужасы, о которых нам лучше не знать. "Я останусь здесь, пока не вернется ваша мама". Мы сказали, что нам велели оставаться в комнате и, если надо, спрятаться под кроватью. Она велела нам оставаться наверху и, не объясняя, что происходит, обещала обо всем позаботиться. Конечно, когда в дверь постучали, мы тотчас же выскочили из комнаты и свесились с перил. Она стояла в дверном проеме, руки в боки и закрывала весь вид. По-видимому, приходили из Гестапо, они хотели обыскать дом. Она сказала, что она здесь одна, что она арийка, и попросила их убираться из ее дома. И они ушли! Сейчас абсолютно ясно, что не сделай мы этого, они бы поднялись наверх, и нас бы уже не было в живых. Моя бабушка, мы двое ... это бы был наш конец.